История жизни Луизы Хей

«Расскажите, пожалуйста, вкратце о своем детстве». Эту фразу я постоянно говорю своим пациентам. Подробности мне не нужны, мне лишь интересна общая модель того, на какой по­чве возникли проблемы. Если у вас есть проблемы в данный момент, это значит, что они начались уже давно. Я хотела бы рассказать читателям историю моей жизни.

Когда мне было полтора года, мои родители развелись. Я не припомню, чтобы на меня это сильно подействовало. Что, однако, я с ужасом до сих пор вспоминаю, так это то, что матери пришлось наняться в прислуги, а меня отдать жить к другим людям. Говорят, я плакала без остановки ровно три недели. Матери пришлось взять меня обратно. Я до сих пор восхищаюсь ее мужеством, потому что вырастила она меня практически одна.

Мне всегда было не совсем ясно, любила ли моя мать отчима, или просто вышла замуж для того, чтобы у меня был отец. Ничего хорошего, однако, из ее замужества не вышло. Ее муж вырос в Европе, в Германии, и был воспитан в атмосфере жестокости. Мама забеременела моей сестрой в состоянии депрессии. Мне тогда было 5 лет. Вдобавок ко всему наш сосед-бродяга изнасиловал меня. Я до сих пор отчетливо по­мню, как врач осматривал меня. Бродягу приговорили к 15 годам тюрьмы. А мне все тогда говорили: «Это ты сама виновата». Поэтому мно­го лет я провела в страхе, что выйдя из тюрьмы, он отомстит мне за то, что я посадила его.

Мое детство — это сплошные физические и сексуальные оскорбления плюс тяжелый труд. Мое чув­ство собственного достоинства становилось меньше и меньше, и жизнь моя превращалась в хаос. Постепенно я стала проецировать свои убеждения на внешний мир.

Случай, который произошел со мной в четвертом классе, был ти­пичен для меня в то время. У нас была вечеринка в школе, и по этому случаю купили несколько тортов. Все дети, кроме меня, были из хороших семей, со средним достатком. Я же была плохо одета, со смешно торчащими волосами и от меня пахло чесноком, который меня заставляли есть в семье, «чтобы червяки не водились». До того момента я никогда в своей жизни не пробовала торта. Мы себе не могли позволить такую роскошь. Одна наша соседка, старушка, давала мне 10 центов каждую неделю и доллар на мой день рождения и на Рождество. 10 центов шли в семейный бюджет, а на доллар мама покупала мне нижнее белье, которого хватало ровно на год. Итак, вечеринка в школе. Начали разрезать торты, их было так много, что многие дети пол­учали по 2—3 куска. Когда наконец подошла моя очередь, а я, как всегда, была последней, торта не осталось. Ни одного кусочка.

Сейчас мне совершенно ясно, что мое собственное убеждение, что я ничего не стоила и ничего не заслужила, поставило меня в конец очереди, из-за чего мне не досталось ни куска торта. Это был тогда мой собственный об­раз мыслей. «Они» лишь отражали мои убеждения.

Когда мне исполнилось 15, я больше не смогла вынести семейной жизни и убежала из дома. Я устроилась на работу официанткой. Работа была намного легче для меня, чем мои обязан­ности дома. Жаждущая любви, с минимальным чувством собственного достоинства, я раздавала свое тело налево и направо. В результате в 16 лет я родила девочку. Содержать я ее не могла, поэтому отдала хорошим людям. Это была без­детная пара, у которой я в то время жила. Таким образом, мне не пришлось испытать радости материнства. Вместо этого я испытала боль, унижение и чувство вины. Я помню ее необыкно­венно большие пальцы на ногах — как мои. И если нам когда-нибудь придется встретиться, я уверена, что узнаю ее по этим пальцам. Мне пришлось уехать, когда ей было всего 5 дней.

Я поехала назад домой и уговорила свою мать уйти от отчима. В то время моей сводной сестре было 10 лет, и она осталась жить со своим отцом, она была его любимица. Мама нашла работу в гостинице, и мы стали жить вместе. Однажды я с подругой поехала в Чикаго и вернулась лишь через 30 лет.

Из-за того что меня постоянно унижали в жизни, у меня почти отсутствовало чувство соб­ственного достоинства. Соответственно я привлекала в свою жизнь мужчин, которые еще больше унижали меня, а некоторые даже били. Я могла провести остаток жизни, проклиная се­бя и их, но это ничего бы не изменило. Посте­пенно, однако, за счет положительных измене­ний в моей работе, мое чувство собственного до­стоинства значительно возросло и мужчины определенного сорта автоматически покинули мою жизнь. Я ни в коем случае не одобряю их поведения, но если бы я сама не была такой в то время, я бы их не привлекала. Сейчас мужчины, унижающие женщин, даже не подозревают о мо­ем существовании, потому что образцы нашего мышления больше не совпадают.

Из Чикаго я переехала в Нью Йорк, где стала известной манекенщицей. Но даже эта работа не повысила у меня чувства собственного досто­инства. Я постоянно продолжала находить в себе все новые и новые недостатки. Я совершенно от­казывалась замечать свою красоту. Так я прожила много лет. Я встретила прекрасного, высокообразованного английского джентльмена и вышла за него замуж. Мы много путешество­вали по миру, нас принимали короли. Однажды мы даже ужинали в Белом Доме. Несмотря на то, что я была известной манекенщицей и у меня был прекрасный муж, мне явно чего-то не хва­тало в жизни. И это продолжалось до того мо­мента, как я занялась своим духовным поиском.

Однажды мой муж сообщил мне о своем на­мерении жениться на другой. Не успела я по-на­стоящему поверить, что мне наконец улыбну­лось счастье, как вдруг такое. Безусловно, я бы­ла подавлена его решением. Но жизнь продолжалась. Я чувствовала, что жизнь моя ме­няется. Одна гадалка предсказала мне, что одно очень незначительное событие повернет мою жизнь на 180 градусов. Это событие действи­тельно было настолько незначительным, что я на него не обращала внимания несколько месяцев.

Совершенно случайно я попала на встречу членов церкви Религиозной Науки (Науки Разума) в Нью Йорке. Хотя то, о чем они говорили, было со­вершенно новым для меня, мой внутренний го­лос сказал мне: «Слушай внимательно». Я стала ходить на их встречи, а также стала брать уроки. Мир мод и модельеров постепенно стал терять для меня всякий интерес. Ну сколько же можно быть озабоченной по поводу своей талии и формы бровей? Я, которая не закончила даже среднюю школу, вдруг превратилась в самую усердную студентку, читая все, что попадалось под руку и имело отношение к метафизике. Церковь Религиозной Науки стала моим вторым домом. Хотя жизнь моя протекала вроде бы по-старому, я чувствовала, что со мной происходят значительные перемены.

Через три года актив­ной работы в церкви я сдала экзамен и стала консультировать людей, которые нуждались в помощи. Это было маленькое начинание. Я на­чала также медитировать. Затем поступила в колледж, который выпускает пасторов, и там за­нималась день и ночь. Я была старше своих од­нокурсников. Правила, по которым нам пришлось жить четыре года, были необычайно строги — не пить, не курить и заниматься по субботам и воскресеньям. Когда я вышла из кол­леджа, мне пришлось несколько часов провести в аэропорту: я думала, что я упаду в обморок из-за сигаретного дыма. В Нью Йорке я стала активно выступать на всех встречах, про­должала давать консультации. Я также написа­ла небольшую книгу под заглавием «Исцели свое тело». Стала читать лекции и путешествовать. Моя известность росла с каж­дым днем…

Потом в один прекрасный день у ме­ня обнаружили рак. Рак, естественно, у меня проявился по-женски, в области влагалища. Я была в полной панике. Хотя по роду своей работы я помогала людям выздороветь, я пони­мала, что мне представилась уникальная воз­можность проверить принципы, которые я проповедовала, на собственной практике. В кон­це концов, я сама написала книгу о том, что рак — это всего лишь накопленная обида и если от нее избавиться, болезнь можно вылечить. Я по­нимала, что я лично не сумела еще растворить все мои детские обиды, и мне в этом смысле предстояло много работы.

Слово неизлечимый лично для меня озна­чают только одно: состояние, которое невозмож­но вылечить традиционным способом. По­этому мы должны буквально спуститься внутрь себя, чтобы найти способ излечения. Если бы я согласилась на операцию и ничего бы не делала, чтобы избавиться от старых убеждений, врачи бы продолжали резать бедную Луизу до тех пор, пока от нее ничего бы не осталось. Пойди я на операцию, я также изменила бы свой образ мыс­лей, который вызвал рак, и рак не возвратился бы. Если рак или какая-то другая болезнь возвращаются, то думаю, что это не потому, что не все вырезали. Причина здесь та, что человек ничего не изменил в своем сознании и таким образом снова создал себе ту же самую болезнь, хотя, может быть, и в другой части тела. Я также верила в то, что если я расчищу свое ментальное поле, операция мне не понадобится. Я сказала своему лечащему врачу, что у меня в тот момент не было денег на операцию, а он в свою очередь сообщил мне, что мне осталось жить всего три месяца. Я тут же принялась за работу. Стала много читать о нетрадиционных способах лече­ния. Я пошла в специальный магазин и купила все книги о раке. Я пошла в библиотеку и прочитала все, что могла найти об этой болезни.

Особенно меня заинтересовала наука о кожных рефлексах. Я намеревалась найти кого-либо, кто бы это делал. Однажды я пошла на лекцию. Обычно я люблю сидеть впереди, а тут села сза­ди. Ко мне подошел человек и сел со мной рядом. Оказалось, что это именно тот человек, которого я искала (он занимался кожными рефлексами). Он начал приходить ко мне домой три раза в неделю и очень мне помог. Я также хорошо понимала, что мне нужно было научиться любить и уважать себя гораздо больше. В моем детстве было очень мало любви, и никто меня не научил, как любить себя. Я просто приняла их отношение ко мне с их посто­янной критикой, и это стало моей второй на­турой. Когда я стала работать в церкви Религиозной Науки, я поняла всю важность одобрения своих поступков. Однако я это постоянно откладывала на завтра, по принципу «Я начну придерживаться диеты завтра». Сначала мне было невероятно трудно сказать своему отражению в зеркале: «Луиза, я люблю тебя. Я действительно люблю тебя». Несмотря ни на что, я решила продолжать упражнение с зеркалом и обнаружила, что теперь на ситуации, в которых я обычно чувствовала себя унижен­ной, я смотрела уже по-другому. Итак, мне стало ясно, что я не стою на месте.

Самое трудное для меня было перестать ви­нить других. Да, у меня было трудное детство, и все меня обижали: ментально, физически и сексуально. Но это было так давно и совсем не оправдывает моего отношения к себе сейчас. Я буквально изводила себя, потому что не могла простить. Я нашла себе хорошего психиатра и с его помощью стала выражать свой накопивший­ся гнев. Я била подушки и орала в ярости. Это очищало меня в определенной степени. Потом по обрывочным воспоминаниям моих родителей о своем детстве я составила себе картину их де­тских лет. И мне стало их безумно жалко. Их вина за все происшедшее со мной стала растворяться. В дополнение ко всему, я нашла себе хорошего врача-диетолога, который помог мне избавиться от скопившихся за многие годы шлаков в моем теле. Он мне прописал строгую диету, которая состояла только из зеленых ово­щей. Три раза в неделю в течение первого месяца мне прочищали толстую кишку.

Операции мне не делали, и через шесть месяцев врачи были вынуждены прийти к соглашению и сообщить мне (что я уже и без них знала): мой рак со­вершенно исчез! Теперь я по собственному опы­ту знаю, что любую болезнь можно изле­чить, если мы сами хотим изменить свои мысли, убеждения и действовать соответственно этому. Иногда самая большая трагедия обора­чивается для нас счастьем. Вы себе представить не можете, как моя болезнь изменила ме­ня. Произошла полная переоценка ценностей. Я стала смотреть по-другому на жизнь и стала больше ценить вещи, которым до болезни не придавала никакого значения. Мне надоел пыльный Нью Йорк с его дурацкой погодой. Я решила уехать. Мои пациенты были в полной панике, говоря, что умрут без меня. Я их успо­коила тем, что обещала звонить и проверять, как они прогрессируют. Итак, я собралась и поехала в Калифорнию, в Лос Анджелес. Я там никого не знала, кроме своей матери и сестры, которые жили где-то на окраине. Ни с той, ни с другой я не была близка и с болью обнаружила, что моя мать ослепла и никто мне об этом даже не сооб­щил. Сестра же моя была слишком занята, чтобы помочь мне устроиться. Моя маленькая книжеч­ка «Как исцелить свое тело» открыла для меня много дверей. Я стала ходить на каждую встречу Нью Эйдж. При каждом удобном случае я представлялась людям и дарила им свою книгу.

Первые шесть месяцев я много ходила на пляж, зная, что, когда начну работать, времени у меня на такую роскошь не хватит. Постепенно стали появляться пациенты. Меня просили выступить то там, то здесь. За два года я сумела купить себе симпатичный домик. Однажды мне позвонила сестра и сказала, что наша мать, которой уже 90 лет, упала и сломала себе позвоночник. В один момент моя мать превратилась из сильной независимой женщины в слабого, беспомощного ребенка.

Она сломала себе позвоночник, а также сло­мала ту стену секретов и тайн, которая окружала мою сестру. Наконец между нами стали нала­живаться отношения. Я обнаружила, что моя сестра тоже страдает от болей в спине, что силь­но затрудняло ее жизнь. Страдать она предпочитала молча, так что ее муж ничего об этом не знал. Проведя два месяца в больнице, моя мать бы­ла готова к возвращению домой. Но, конечно, она больше не могла жить одна, и мне пришлось взять ее к себе. Я совсем не знала, что из этого получится, поэтому сказала Богу: «Хорошо, я позабочусь о ней, если Ты окажешь мне помощь, особенно в деньгах». Сначала было очень трудно. Мать вышла из больницы в субботу, а в следующую пятницу мне надо было ехать в Сан-Франциско. Я не могла оставить ее одну, но мне надо было обязательно поехать. Я опять сказала Богу: «Бог, позаботься, пожалуйста, об этом. Перед тем, как я уеду, мне нужно найти хорошего человека, чтобы ухаживать за ней». В следующий четверг такой хороший человек по­явился из ниоткуда. Другой метафизический принцип сработал в данном случае: «Все, что мне нужно знать, я узнаю. Что мне нужно, придет ко мне». Моя сестра попросила меня помочь ей. Я узнала, что много лет назад, когда мы с ма­терью уехали от отчима, он стал жестоко обращаться с моей сестрой. С тех пор она жила в постоянном страхе и напряжении. Я до сих пор работаю с ней в поисках различных путей ее ис­целения. Моя мать гораздо лучше себя чувству­ет. Я купила ей слуховой аппарат, и она проявляет больший интерес к жизни. Мы с ней стали чаще бывать вместе. Мы много смеемся и вместе плачем. Иногда, правда, она нажимает на мои больные места, что свидетельствует о том, что мне надо больше работать именно в этой области.

Я успешно продолжаю свою карьеру. Мы сей­час построили целый Центр, где можно брать уроки и лечиться. Такова моя жизнь, как я ее описала осенью 1984 года…

Перевод Татьяны Гейл

#ЛуизаХей #история #исцеление